Около двух недель назад в социальных сетях прогремела история о попытках выселения жителей дома № 17 по улице Ставропольской. Видеозаписи с места событий напоминали оперативную съемку спецоперации: шум, грохот, люди в форме взламывают дверь в подъезд и устремляются внутрь здания. Как позже рассказали очевидцы действа, в ходе штурма некоторые жильцы получили травмы… Мы решили разобраться в этой истории — выяснить, на каком основании представители власти всерьез намерены лишить людей крыши над головой. Как рассказали жильцы, многие из них проживают в этом доме уже не один десяток лет. В советское время здание было общежитием государственного треста «Центротрансстрой» — собственно, предприятие и предоставило здесь жилье своим сотрудникам. Время шло, СССР канул в Лету. В 1993 году изменилась и форма предприятия — вначале оно стало АООТ (акционерное общество открытого типа), а затем превратилось в ОАО. Тем не менее, «Центротрансстрой» оставался в государственной собственности до момента своей ликвидации в 2014 году: согласно данным сервиса проверки контрагентов Rusprofile, его единственным учредителем значился Государственный комитет Российской Федерации по управлению государственным имуществом. Дом № 17 по улице Ставропольской все эти годы (и по сей день) фактически используется в качестве общежития. «На самом деле, закон в отношении данного здания и живущих в нем людей был нарушен еще в начале годов прошлого века», — считает представитель жителей дома юрист Юрий Кокорев. — «Согласно п. 1 Приложения 3 к Постановлению ВС РФ от 27 декабря 1991 года № 3020–1, все общежития, за исключением студенческих, должны быть переданы в муниципальную собственность. Насколько мне известно, руководство „Центротрансстрой“ направляло на этот счет письменные заявления московским властям, но Департамент городского имущества не оформлял строение в муниципальную собственность. Однако наличие либо отсутствие решения о принятии общежития в муниципальный жилищный фонд в данном случае правового значения не имеет, поскольку этот вопрос уже урегулирован прямым указанием закона». Меж тем нарушения продолжались. Как рассказал Юрий Кокорев, дом № 17 по улице Ставропольской был внесен в план приватизации «Центротрансстрой» и 25 апреля 1995 года предприятие его приватизировало. Общежитие оказалось на балансе организации, а его стоимость была включена в уставный капитал компании. « , согласно статьям 1, 2 и 11 Закона РСФСР „О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации“ от 4 июля 1991 года, приватизировать жилье могут только граждане, но не юридические лица», — объясняет Юрий Юрьевич. — « , как следует из статьи 4 того же закона, приватизация общежитий запрещена. , пункт 5 раздела 1 „Положения о коммерциализации государственных предприятий с одновременным их преобразованием в акционерные общества открытого типа“, утвержденного указом президента России от 1 июля 1992 года, гласит, что стоимость объектов социального и назначения не включается в уставный капитал акционерного общества. Как видим, все упомянутые нормы в нашем случае были нарушены. Но раз так, в силу положений статьи 168 ГК РФ, данная сделка приватизации является ничтожной и подлежит отмене». В 2005 году вступил в действие новый Жилищный кодекс Российской Федерации. Юрий Кокорев полагает, что с этого момента здание утратило статус общежития и считается обычным многоквартирным жилым домом. Ведь, согласно ч. 1 ст. 92 ЖК РФ, жилые помещения в общежитиях относятся к специализированному жилищному фонду, однако помещения дома № 17 никто и никогда не переводил в разряд спецжилфонда. Значит, в данном случае применяется ст. 7 Федерального закона «О введении в действие Жилищного кодекса Российской Федерации» от N , которая говорит о том, что к пользователям жилых помещений в домах, ранее использовавшихся в качестве общежитий и переданных в ведение органов местного самоуправления, применяются нормы Жилищного кодекса Российской Федерации о договоре социального найма. А позже Верховный Суд РФ разъяснил, что, оказывается, не имеет значения, было такое здание фактически передано в муниципальную собственность или нет. Однако, вопреки нормам закона, дом существовать именно как общежитие. Резюмируем: согласно закону, дом № 17 еще в начале обязан был перейти в муниципальную собственность, что дало бы жителям право на заключение договоров социального найма и на приватизацию жилых помещений. Однако ничего подобного не произошло, и порядка двухсот пятидесяти человек в буквальном смысле повисли между небом и землей, проживая на своей жилплощади фактически на птичьих правах. В 2009 году умер директор «Центротрансстрой», а спустя два года после этого трагического события в отношении предприятия была инициирована процедура банкротства. Юрист Юрий Кокорев рассказал, что определением Арбитражного суда Москвы от на предприятии было введено внешнее наблюдение, а затем и конкурсное производство. Согласно ст. 132 федерального закона о несостоятельности (банкротстве), жилой дом № 17 являлся социально значимым объектом, а потому подлежал передаче конкурсным управляющим муниципальному образованию, однако вместо этого совершенно непонятным образом оказался в собственности… Российской Федерации! Не муниципалитета, не региона, а именно государства! И, по данным Юрия Кокорева, распоряжением № 1692 от 8 декабря 2011 года территориальное управление Росимущества в городе Москве передало означенное строение в хозяйственное ведение ФГУП «ПромЭкс». Получить достоверные сведения о том, когда, каким образом, а главное — на каких правовых основаниях здание перешло в федеральную собственность, никому до сих пор не удалось. Однако Юрий Юрьевич продемонстрировал очень интересные документы. Согласно выписке из реестра федерального имущества от 22 декабря 2011 года, собственником строения уже числится Российская Федерация. Что интересно: в качестве основания для возникновения права собственности указано уже упоминавшееся выше Постановление ВС РФ от 27 декабря 1991 года № 3020–1. Но, как мы помним, согласно данному постановлению, общежития должны были передаваться не в федеральную, а в муниципальную собственность! Еще интереснее выписка из реестра федерального имущества от 6 апреля 2012 года. В ней уже в качестве правообладателя фигурирует ФГУП «ПромЭкс», у которого здание находится в хозяйственном ведении. Право хозяйственного ведения, как следует из документа, у «ПромЭкс» возникло на основании распоряжения № 1684 от , и даже есть акт здания от № 541. Здесь хотелось бы отметить такой момент: если передача объекта в хозведение «ПромЭкс» произошла 9 декабря, то почему это важное, юридически значимое обстоятельство не было отражено в выписке из реестра федерального имущества от 22 декабря? Идем дальше. Имеется копия Свидетельства о регистрации права собственности на здание, выданного 17 мая 2012 года. Этот документ, если честно, вызывает еще больше вопросов. , если означенное Свидетельство выдано только 17 мая 2012 года, то на каких основаниях Российская Федерация числится собственником здания в выписке из реестра федерального имущества от 22 декабря 2011 года? , в качестве основания для возникновения права собственности в Свидетельстве указана… уже упоминавшаяся выписка из реестра федерального имущества от за номером 3888! Однако номер той выписки — не 3888, а 3888/1, то есть, можно предположить, что в Свидетельстве о государственной регистрации права собственности на здание в качестве основания для означенного права указан другой документ. Но и это еще не все… «Выписка из реестра федерального имущества не является основанием для возникновения права собственности на недвижимость», — говорит Юрий Кокорев. — «Это подтвердила и ФАС федерального округа в своем постановлении № /2010 от 22 мая 2012 года. Данная выписка может быть только следствием юридически значимых действий: например, договора , дарения. То есть, на основании этих документов выдается Свидетельство о государственной регистрации права собственности и вносятся соответствующие данные в реестр имущества. Только так, но ни в коем случае не наоборот». Вы думаете, акробатические этюды с документами на дом закончились? Не угадали: они, по сути, только начались! 6 июля 2012 года ТУ Росимущества в городе Москве издает распоряжение № 938, согласно которому ФГУП «ПромЭкс» предписывается передать дом № 17 по улице Ставропольской в собственность Москвы. И ответ на обращение жильцов Управления департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы в ЮВАО от подтверждает тот факт, что жилые помещения дома были переданы и учтены в Реестре объектов собственности города Москвы в жилищной сфере. Дальше было еще интереснее: в 2016 году, получив , жильцы вдруг обнаружили, что их дом совершенно непонятным образом стал нежилым зданием! Цитируем этот документ, датированный 27 июля 2016 года: «в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним на часть здания площадью 3510,5 кв. м, расположенного по адресу: г. Москва, ул. Ставропольская, д. 17, зарегистрировано право собственности Российской Федерации от № /044/2012–903 (назначение объекта — нежилое)…» Как же так? Ведь в Свидетельстве о государственной регистрации права собственности от 17 мая 2012 года здание фигурирует как жилое. И в документе, подтверждающем передачу строения в хозведение ФГУП «ПромЭкс», оно тоже числится жилым. А вот от 28 июля 2016 года тоже говорит о нежилом помещении. То есть, в документах 2012 года здание фигурирует как жилое, а в документах 2016 года оно становится нежилым! Выписка от 28 июля 2016 года, кстати, сообщает и о том, что, на основании распоряжения Территориального управления федерального агентства по управлению государственным имуществом в городе Москве № 268 от , объект передан в оперативное управление МИРЭА — Российского технологического университета. Ни жильцы дома, ни их представитель Юрий Кокорев, так и не добились ответа на вопрос: когда, кем и на каком основании был осуществлен перевод здания из жилого в нежилое. Так же непонятно, с какой стати объект, переданный в 2012 году распоряжением ТУ Росимущества № 938 в собственность Москвы, в 2016 году вновь оказался в федеральной собственности и передан в оперативное управление МИРЭА. Есть, правда, очень интересное письмо из Департамента городского имущества Москвы от 1 сентября 2017 года. Оно гласит: «В связи с отсутствием сведений о зарегистрированных правах собственности третьих лиц на жилые помещения в доме по адресу: г. Москва, ул. Ставропольская, д. 17 все жилые помещения данного дома были учтены в Реестре объектов собственности города Москвы в жилищной сфере на основании постановления Верховного Совета Российской Федерации от N~ 3020–1 „О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и и муниципальную собственность“». Итак, помещения дома вновь стали жилыми. Каким образом — не спрашивайте: ни жители, ни их юрист этого не знают. В том же письме Департамента городского имущества Москвы от 1 сентября 2017 года насчет этих странных переводов сказано: «Вопрос перевода помещений по адресу: г. Москва, ул. Ставропольская, д. 17 в нежилой фонд Департаментом не рассматривался, решения не принимались». И еще оттуда же: «Право собственности города Москвы на жилые помещения в доме по указанному адресу в Едином государственном реестре недвижимости не регистрировались. В связи с тем, что на помещение общей площадью 3 510,50 кв. м (кадастровый номер — 77:04:0004006:13925) в доме по адресу: г. Москва, ул. Ставропольская, д. 17 зарегистрировано право собственности Российской Федерации, жилые помещения в указанном доме из Реестра объектов собственности города Москвы в жилищной сфере были исключены». Теперь попробуем перевести чиновничьи перлы с канцелярского языка на русский. Получается, что жилые помещения злополучного дома в 2012 году были учтены в Реестре собственности Москвы, однако право собственности Москвы на данные помещения в ЕГРН не регистрировались. Как вообще такое может быть? Тем не менее, в 2016 году эти же жилые помещения уже исключили из Реестра собственности Москвы, так как на них было зарегистрировано право собственности Российской Федерации. На вопрос, на каких правовых основаниях было вновь зарегистрировано право собственности РФ, ответа, увы, нет. Относительно перевода из жилищного в нежилой фонд: помещения дома были учтены в 2012 году в Реестре объектов собственности города Москвы в жилищной сфере как жилые. Далее, как следует из процитированного выше ответа Департамента городского имущества, вопрос перевода помещений дома не рассматривался и никаких решений по этому поводу не принималось. Следовательно, можно предположить, что дом до 22 июля 2016 года, то есть, до момента исключения из Реестра объектов собственности города Москвы в жилищной сфере, имел статус жилого. А потом, с очередным переходом в федеральную собственность, с ним произошло… И, наконец, есть документ, напрочь перечеркивающий все предыдущие: выписка из ЕГРН от . В ней черным по белому написано, что здание является жилым домом, данные о правообладателе здания отсутствуют, а право собственности не зарегистрировано. И как все это прикажете понимать? Предположения на сей счет имеются, и все они — из области Уголовного кодекса Российской Федерации… Складывается впечатление, что дом № 17 по улице Ставропольской существует одновременно в двух параллельных реальностях. В первой, согласно имеющимся документам, он вначале был общежитием «Центротрансстрой», а после банкротства предприятия перешел в федеральную собственность. Хотя, напомним, по закону еще в 1991 году он должен был оказаться в ведении муниципалитета. 8 декабря 2011 года собственник (Российская Федерация в лице ТУ Росимущества по городу Москве) передает означенный дом в хозяйственное ведение ФГУП «ПромЭкс», а 6 июля 2012 года распоряжением ТУ Росимущества № 938 здание передается в собственность города Москвы. Особо отметим: из ответа Департамента городского имущества Москвы от 1 сентября 2017 года следует, что все жилые помещения данного дома 28 декабря 2012 года были учтены в Реестре объектов собственности города Москвы в жилищной сфере. На фоне всего этого происходят странные кульбиты с переводом здания из жилого в нежилое. В итоге дом волшебным образом вновь оказывается в федеральной собственности, и 29 марта 2016 года передается в оперативное управление МИРЭА! Вторая реальность гораздо менее насыщена событиями: в ней, согласно выписке из ЕГРН от 2 августа 2018 года, право собственности на здание не оформлено и данные о правообладателе отсутствуют вообще. Что касается жителей дома — они вынуждены существовать в предлагаемых им обстоятельствах первой реальности. И в этой реальности с ними происходят очень странные события. Так, когда дом находился в хозяйственном ведении ФГУП «ПромЭкс», чудесным образом пропали документы, подтверждающие правомочность проживания в нем людей. «Согласно закону, все документы — ордера, домовая книга, учетные карты, письма руководства „Центротрансстрой“ о заселении — хранились в трех сейфах у коменданта», — говорит жительница дома Елена Чернецкая. — «Весной 2012 года представители „ПромЭкс“ взломали сейфы, вытащили оттуда все документы. Они подогнали к дому огромный контейнер, куда и скидывали все бумаги. Я подошла, спросила, зачем они это делают, попыталась вытащить хоть документы, но охрана не позволила мне сделать это. Могу предположить, что архив был попросту уничтожен, а ордера и домовая книга все же сохранились, потому что когда жителям требовались выписки из домовой книги, они их получали. К тому же, есть акт этих документов следующему правообладателю здания. Но где они находятся в настоящий момент, неизвестно». А в 2014 году, как рассказала Елена Чернецкая, начались судебные процессы по выселению жильцов из дома: новый правообладатель посчитал, что жители занимают свою площадь незаконно. В 2015 году Люблинский суд по искам «ПромЭкс» принял десятки решений о выселении: ведь документы о праве на жилплощадь, похоже, исчезли! Вопрос о документах в ходе судебных заседаний поднимался, однако, по словам Елены Чернецкой, представители «ПромЭкс» заявили, что никаких документов у них нет, что с ними произошло и где они, им неизвестно. Жители обжаловали эти решения, но вышестоящая инстанция оставила их в силе. В число выселяемых попала и Елена Евгеньевна — мать четверых детей. Ситуация получается, скажем мягко, странная. Дом, как мы помним, в июле 2012 года передан в собственность Москвы, и находился в Реестре объектов собственности города Москвы в жилищной сфере как минимум до марта 2016 года, когда вдруг вновь оказался в федеральной собственности и был передан в оперативное управление МИРЭА. Но тогда возникает вопрос: почему иски о выселении из дома, находящегося в собственности города, в 2014–2015 годах подавало ФГУП «ПромЭкс», формально не имевшее на тот момент никакого отношения к дому? И на каких основаниях Люблинский суд вообще принимал к рассмотрению подобные иски и, более того, удовлетворял их? Впрочем, рассуждать об этом можно сколько угодно, но факт налицо: дом вместе с жильцами передали новому собственнику, который, в свою очередь, инициировал процедуру выселения. По идее, в таком случае людям должны предоставить другое жилье. И, как выяснили жители злополучного дома, квартиры им были предоставлены! Правда, как они предполагают, только на бумаге… «В 2016 году мы вместе с Владимиром Родиным, бывшим на тот момент депутатом Государственной Думы РФ, пришли в Департамент городского имущества Москвы», — вспоминает Елена Чернецкая. — «Владимир Романович показал операционистке свое депутатское удостоверение. Она, как мне кажется, испугалась, и поэтому открыла документы на компьютере. Оказывается, в рамках государственной программы „Жилище“ было издано распоряжение правительства Москвы № , согласно которому нам и жителям других аналогичных общежитий предоставлены новые квартиры. А буквально через пять дней после этого появилось распоряжение об аннулировании ордеров, якобы потому что мы сами отказались от предоставленных нам квартир! Но нам никто никаких квартир не предлагал, и мы, разумеется, ни от чего не отказывались. Позже мы не раз просили уполномоченные инстанции ознакомить нас с текстом распоряжения № , однако нам все время отказывали — как будто бы потому, что документ содержит персональные данные третьих лиц. А мы подозреваем, что это персональные данные тех самых лиц, которые въехали в наши квартиры!» Первая попытка силового выселения, как рассказали жители дома, произошла в июле 2016 года. Однако тогда судебные приставы, судя по всему, не решились на активные действия и вернулись восвояси. Потом была серия «мелких пакостей» вроде отключения воды и электричества. Впрочем, об этом подробно писалось в блогосфере, каждый интересующийся может найти… А 18 сентября текущего года здание подверглось самому настоящему штурму. «Изначально акция была назначена на 10 часов утра», — рассказал житель дома Тамаз Казаликашвили. — «К этому времени прибыли репортеры, которых мы пригласили. Представитель УФССП сказал сотрудникам СМИ, что сегодня ничего не будет — мол, расходитесь. И многие ушли. А примерно в 15.20, вскоре после окончания инаугурации вновь избранного мэра Москвы Сергея Собянина, начался самый настоящий штурм: сотрудники отдела специального назначения УФССП, примерно 30–40 человек, взломали дверь в подъезд, поднялись на этажи, выбивая входные двери, врывались в комнаты». Естественно, при таком раскладе не могло обойтись без пострадавших. «Приставы начали колотить ногами по двери комнаты на четвертом этаже, где находилась больная четырнадцатилетняя девочка», — говорит Автандил Микаберидзе, еще один житель дома. — «Она открыла, и ей сказали, чтобы быстро одевалась. Я вступился за ребенка, получил удар по голове и потерял сознание. В себя пришел только на улице, даже не помню, как там оказался». Очевидцы события добавили, что сотрудники УФССП избивали Автандила ногами на первом этаже, а потом просто выкинули из подъезда. «Супруга позже сказала мне, что приставы вытолкнули ее с лестничной площадки», — продолжает Автандил Микаберидзе. — «Она упала и фактически скатилась вниз по лестнице через девять ступенек». По словам жителей дома, закончилось все так же внезапно, как и началось. Сотрудникам отдела специального назначения УФССП поступила команда по рации — и они быстро свернули акцию. В итоге все остались в своих комнатах. Во всяком случае, пока. Так что это было? Попытка устрашения? Демонстрация решимости? Остается только гадать… На следующий день пострадавшие жильцы дома обратились в полицию с заявлением о привлечении к уголовной ответственности сотрудников УФССП, принимавших участие в штурме дома. Елена Чернецкая рассказала, что уголовное дело на данный момент не возбуждено, идет доследственная проверка. Что ж, подведем итоги. Если описать ситуацию коротко, произошло следующее: дом № 17 по улице Ставропольской, вопреки нормам закона, не был передан ни в собственность города Москвы, ни в собственность муниципального образования — района Люблино ЮВАО Москвы. Он оказался в федеральной собственности. Причем корректность правоустанавливающих документов, скажем мягко, вызывает обоснованные сомнения. Потом он был передан в собственность города, но по факту в нем «хозяйствовало» ФГУП «ПромЭкс». Наконец, в 2016 году здание непонятно как вновь оказывается в федеральной собственности и передается в оперативное управление МИРЭА! Посредством бумажного «волшебства» дом попал в разряд нежилых зданий, хотя из ответа Департамента городского имущества Москвы следует, что ведомство подобных решений не принимало. А потом столь же непонятным образом вновь стал жилым! Исчезли в неизвестном направлении документы, подтверждающие право проживания людей в этом доме, что дало возможность новому правообладателю выиграть иски о выселении. Совершенно случайно жильцы узнали, что им, предположительно, в 2014 году были предоставлены квартиры, и что они якобы сами отказались от этих квартир. Однако, как утверждают люди, никаких квартир им не предлагалось. Так были квартиры выделены или нет? И что это за таинственное распоряжение правительства Москвы № от 23 сентября 2014 года, с которым жильцы никак не могут ознакомиться? Ну, а силовая акция УФССП 18 сентября — это, согласитесь, просто апофеоз заботы о гражданах в свободной демократической стране… Вот так и живут строители Москвы, постоянно сталкиваясь с необходимостью отстаивать свое право на крышу над головой.
Без вины виноватые: строителей Москвы выселяют из дома, в котором они прожили десятки лет
